Это было вдвойне страшно, потому что, враг незрим и последствия поражения радиацией проявились не сразу. На тот момент лишь немногие знали, какую опасность таит в себе произошедшая катастрофа, тем более что об аварии сообщили несколько дней спустя. А тогда, в апреле 1986 года люди выезжали семьями на природу или просто старались больше находиться на улице, чтобы погреться под лучами «ласкового» весеннего солнышка и понежиться после холодной зимы.

«Ликвидаторы». Что было бы, если бы не эти люди, которые ценой своего здоровья, а многие и ценой своей жизни обуздали ядерного монстра.

Первыми в работу по тушению пожаров, вызванных аварией, охране станции, организации и проведению эвакуации населения, осуществлению пропускного режима и охране общественного порядка включились сотрудники внутренних дел.

Осознавая опасность для своего здоровья, они несли службу в самых зараженных местах, работая по одному и более часу там, где гражданские лица пребывали 15-20 минут. Они боролись не только с мародерами и грабителями, осуществляя охрану общественного порядка на дорогах, но и сражались с невидимым радиационным излучением.

Каждый из них рисковал жизнью, каждый знал, что подрывает здоровье. Чувство ответственности было очень высоким, какое бывает только на фронте.

Вот что рассказывают о самой страшной весне человечества сотрудники Стахановского ГО УМВД.

Федотов Александр Лукич, начальник Стахановского ГО УМВД:

«Чернобыльская тема мне в особенности близка, поскольку я пережил ее можно сказать "дважды”. В апреле 1986 года, тогда еще молодым лейтенантом милиции, я находился в Киеве, где учился на высших политических курсах МВД СССР.

В день аварии на атомной электростанции жители Киева так ничего и не узнали о страшной катастрофе. Лишь вечером 27 апреля нам сообщили, что произошла трагедия, и слушатели высших курсов МВД стали готовиться к выезду в зону аварии.

На тот момент начальником школы был генерал милиции Шкуро. Среди аргументов, которые он выдвигал перед ЦК Компартии Украины, против отправки слушателей курсов в зону несчастья, был и такой: на тот момент в школе МВД учились представители 33 национальностей. Возможно, было бы непродуманным рисковать жизнями сотен людей. Доводы ли генерала, другие ли причины, но слушатели курсов МВД, в город Припять так и не попали.

1 мая прошла массовая демонстрация в центре Киева, на следующий день состоялась велогонка мира. Везде было огромное количество зрителей, люди, ничего не подозревавшие об экологическом бедствии, без страха выходили на улицы и площади Киева. После обеда 2 мая ветер подул со стороны Припяти, солнце, затянутое тучами, поблекло, пыльные облака пунцового цвета затянули небо. Даже в воздухе почувствовалось присутствие страшной беды.

3 мая, когда информация об аварии на Чернобыльской атомной все-таки дошла до средств массовой информации, началась паника. На железнодорожных станция и автовокзалах выстраивались длинные очереди за билетами на все направления.

Колонны автомашин и автобусов, которые увозили из города детей и стариков, сопровождались машинами ГАИ, противный вой сирен разрезал непривычную тишину. Город мыли постоянно: шлангами поливали автодороги, тротуары, клумбы, прибивая к земле радиационную пыль. К середине мая Киев опустел.

Все эти дни, я с другими слушателями школы МВД принимал участие в охране общественного порядка в районах Киевской области.

Волей судьбы мне было предназначено пройти испытание Чернобылем второй раз. Это было в апреле 1989 года. Инструктором политчасти, в числе четырех сотрудников Стахановского ГО, я был направлен в п. Зорино Иванковского района.

Гнетущее впечатление оставили у меня населенные пункты зоны: забитые досками окна и двери, стаи одичавших собак, садовые и огородные участки, которые заросли сорняками.

Особое внимание уделялось тому, чтобы в зоне радиоактивного загрязнения не селились новые люди. Тех, кто, несмотря на угрозу облучения, возвратился в родные места еще в 1986 году, называли «самоселами». Их насчитывалось около тысячи человек. В основном это были старики, которые не мыслили для себя другого местожительства.

До сих пор мне припоминается дед Филарет, колоритный старик, который до взрыва реактора был главой сельсовета, а у «самоселов» и председателем колхоза, и судьей, и милиционером в одной лице. В поселковой школе остался учебный трактор, так его совместно отремонтировали и поочередно пахали, сеяли или косили.

В годовщину аварии на ЧАЭС, мне пришлось сопровождать к саркофагу членов семьи работника ЧАЭС – В. Ходинчука. Этот человек стал одной из первых жертв аварии. Во время взрыва он упал в разрушенный реактор, и достать тело так и не смогли. Каждый год семья приезжает к саркофагу, который стал его могилой.

Много лет прошло из тех пор, как произошла авария на Чернобыльской АЭС. Страшная катастрофа с каждым годом все больше отдаляется от нас.

Хотелось бы пожелать всем ликвидаторам последствий на ЧАЭС, здоровья. А ныне работающим коллегам-чернобыльцам как можно дольше оставаться в строю».

Говоров Виктор Анатольевич, заместитель начальника по кадровому обеспечению Стахановского ГО УМВД:

«В феврале 1987 года я, в числе других курсантов Донецкой школы милиции был направлен в Чернобыль в 30-ти километровую зону со стороны Беларуси на охрану общественного порядка. Родственники восприняли направление в зону аварии как должное, ведь курсанты давали присягу.

Было непривычно видеть брошенные села. Казалось, что хозяева вышли из дома совсем недавно, мебель и утварь была не тронута. Во время эвакуации, люди забирали только самое необходимое – документы, деньги, ценности.

Нашей задачей было - не допустить разграбление и вывоз зараженных радиацией вещей из зоны ЧАЭС. Работали вахтовым методом: 15 дней находились в радиационной зоне, а на 15 дней нас меняли курсанты Днепропетровской школы милиции.

Я нес службу в Брагинском районе Гомельской области. Особенно запомнились красивые многовековые леса, в которых за годы, прошедшие после аварии развелось много зверья, по ночам отчетливо было слышно вой волков. Также запомнились белорусские села - почти в каждом стояли памятники местным жителям, отдавшим свои жизни в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Авария на ЧАЭС – это огромная неутихающая боль украинского народа. Я считаю, что мы всегда должны помнить об этом, так как тот, кто забывает прошлое, обрекает себя на повторение ошибок».

Мазейко Сергей Михайлович, оперуполномоченный отдела уголовного розыска Стахановского ГО УМВД:

«В декабре 1989 года, 24-летним сержантом роты ППСМ Стахановского ГО УМВД, я был направлен в зону Чернобыльской АЭС на КПП «Диброво» Киевской области. Проходил службу вместе с пенсионером ОВД Мечетом Юрием Николаевичем и умершим от последствий ликвидации аварии на ЧАЕС Николаем Зайцевым.

Моей задачей было осуществление пропускного режима на КПП и недопущение вывоза из зоны ЧАЭС зараженных оборудования и материалов. Особенно запомнилась красивая природа, зеленые леса. Наш КПП располагался в 30-ти километровой зоне, на территории которой находились Финские домики.

На момент моего пребывания в зоне ЧАЭС, прошло 3 года после аварии. Местные жители, в основном преклонного возраста, насильственно снятые с насиженных мест, стали возвращаться в свои дома. Было больно и горько смотреть, как старики и старухи, с котомками за плечами, пешком добирались к родному дому.

Наши доводы о том, что это опасно для здоровья не действовали. Коллектив на КПП подобрался сплоченный, жили одной сплоченной семьей – и гражданские и сотрудники органов внутренних дел.

Во время одного из дежурств я задержал грузовик, водитель которого вывозил из Чернобыльской зоны для продажи, пораженные радиацией вещи. Имею грамоту заместителя министра МВД «За доблестную службу по охране общественного порядка в Чернобыльской зоне».

В годовщину аварии, хотелось бы пожелать всем ликвидаторам последствий аварии на Чернобыльской АЭС, прежде всего здоровья, семейного благополучия и долгих лет жизни.

Загудайлов Виталий Вячеславович, помощник оперативного дежурного дежурной части Стахановского ГО УМВД:

«В 1986 году я проходил срочную службу в вооруженных силах СССР. Часть находилась в 60 км от Чернобыля. После прибытия домой устроился работать на шахту, откуда и был вызван в военкомат, где мне сообщили, что я направляюсь в с. Ораное для ликвидации последствий аварии Чернобыльской АЭС.

Мы производили текущий ремонт транспорта, работающего в зоне ЧАЭС, а также валили лес. Сотрудники органов внутренних дел, в число которых на тот я не входил, прозвали нас «партизаны». Работали не более 1 часа 30 минут в день.

Выбросы радиации происходили каждые две недели. Все разобранные сооружения, поваленные деревья закапывались, ничего не сжигалось. Наиболее запомнилось то, что утром, когда шли на работы, лес стоял зеленый, а когда возвращались со стороны станции – рыжий. Всего пробыл в Чернобыле 3 месяца.

Вместе со мной на работу в зону ЧАЭС были направлены еще 10 стахановчан, у каждого жизнь сложилась по-разному. Многие не смогли смириться с настигшими их болезнями, нашли утешение в употреблении спиртных напитков. После возвращения домой я работал на шахте. Сейчас являюсь сотрудником Стахановского ГО УМВД, женат, воспитываю сына».

Отравы Чернобыля хлебнули все. Но те, кто был в зоне, кто первыми шагнул в самое пекло с голыми руками против невидимого, коварного врага, - с лихвой. Чернобыль - это горькая трава полынь, внезапно упавшая на родную землю.

Чернобыль надолго. Дни самой страшной в мире атомной катастрофы будут еще долго возвращаться к нам болью и страданиями. Об этом мы обязаны помнить всегда, а не только в печальные юбилеи.

Чернобыль – это наша общая боль, но он же стал символом победы человечества над стихией. И сегодня мы воздаем должное всем, кто внес достойный вклад в решение этой исключительно сложной и ответственной задачи, кто во имя этого шел на подвиг.

…Перед вечностью павших,
Перед совестью нашей
Перед этой землей мы честны.
Нам весь век будут сниться
По унылым больницам
В респираторах лица
Невеселые сны.

Вячеслав Воронин,
помощник начальника отдела
по взаимодействию с общественностью
и средствами массовой информации
Стахановского ГО УМВД
майор милиции